|
Это был необыкновенный осенний день! Было столько синевы, столько огненных листьев, столько солнца, что к вечеру Медвежонок заплакал.
– Ты чего это? – спросил Ежик.
– Не знаю, – сказал Медвежонок. – Плакать хочется.
– Да ты посмотри…
– Я видел, – сказал Медвежонок. – Потому и плачу.
– Чего ж здесь плакать? Радоваться надо, – сказал Ежик.
– Я от радости плачу, – сказал Медве-жонок.
– Разве от радости плачут?
– Еще бы! – И Медвежонок разрыдался.
– Успокойся, что ты! – Ежик погладил Медвежонка лапой. – Завтра снова будет солнце, и снова будут лететь листья, и улетать птицы.
– Улетать, – всхлипнул Медвежонок. И разревелся еще пуще.
– Но они прилетят, – сказал Ежик. – Они вернутся. Пройдет зима, снег растает, и они вернутся.
– Зима. – Медвежонок горько плакал и весь вздрагивал.
– Ну да, зима. Но она пройдет, и все будет снова.
– Не хочу! Не хочу, слышишь?
– Чего ты не хочешь?
– Чтобы все уходило, улетало! – крикнул Медвежонок.
– Это же ненадолго, – сказал Ежик. – Ты же сам знаешь. А как красиво зимой!
– Зимой я тоже буду плакать.
– Зимой? Да почему?
– Мне будет ее жалко. – И Медвежонок уже так расплакался, что Ежик понял: словами здесь не поможешь.
– Бежим! – крикнул он.
– Куда? – поднял зареванные глаза Мед-вежонок.
– Бежим, говорю! – И Ежик схватил Медвежонка за лапу и потащил в лес.
– Куда ты меня тащишь?!
Они пробежали мимо старой сломанной березы, перешли по сгнившему мостку ручей, перелезли через срубленную осину и, петляя между горелых пней, поднялись в гору.
– Смотри! – сказал Ежик и показал Мед-вежонку гриб-лисичку.
Маленький золотой гриб, поджав коленки, в сумерках сидел во мху.
– Видишь? – сказал Ежик. – У него нет ни папы, ни мамы, ни Ежика, ни Медве-жонка, он совсем один – и не плачет. |
