На третий или восьмой день, но не позднее сорокового дня после рождения младенца совершалось церковное таинство крещения. Широко бытовало представление о том, что если долго не крестить новорожденного, то нечистая сила подменит его своим детищем. С обрядом крещения совпадало имянаречение младенца, с которого и начиналась его человеческая судьба, приближение к Богу и приобщение к миру духовного.
Имянаречению придавалось большое значение, так как, по народным представлениям, имя было тесно связано с судьбой человека и в известном смысле предопределяло ее.
Выбор имени в значительной степени осмыслялся как выбор судьбы, иногда проявляющей себя вскоре после рождения: через какие-либо обстоятельства или поведение новорожденного, которые воспринимались как знак или ориентир при имянаречении.
Официальным именем ребенка наделяли, как правило, крестные родители, советуясь со священником и согласуя свой выбор со святцами. Порядок имянаречения по святцам был следующим: девочке давали имя той святой, день памяти которой приходился на восемь дней вперед или назад от дня рождения новорожденной, а мальчику - имя святого, день памяти которого отмечался в рамках восьми дней после появления младенца на свет. Соответственно полу ребенка, святая или святой, именем которого он был наречен, становился его покровителем.
В крестьянской среде нередки были случаи, когда имя ребенку давала повивальная бабка. Если новорожденный был очень слаб, находился на грани жизни и смерти, чтобы "укрепить" его, повитуха сразу после принятия крестила ребенка и нарекала именем. При этом она произносила соответствующие молитвы и окунала младенца в освященную воду. По прошествии некоторого времени могло совершаться официальное крещение, при котором священник, как правило, не менял имени, данного повитухой.
Особое значение выбору имени придавали в семьях, где дети умирали один за другим. В некоторых местностях в России, например в Оренбуржье, до сих пор живы архаичные представления о том, что ребенка нельзя называть именем кого-либо из живых членов его семьи или именем ранее умершего ребенка, т.к. младенец может унаследовать судьбу ушедшего из жизни.
Вместе с тем повсеместно был широко распространен обычай называть детей именами умерших деда или бабки, особенно если жизнь последних могла послужить образцом для последующих поколений. Предполагали, что с именем ребенок унаследует и удачную судьбу своего предка.
Далеко не всегда данное имя сразу использовалось для называния ребенка или для обращения к нему. Так, с оберегом от опасности связан обычай при определенных обстоятельствах не называть ребенка по имени или называть не настоящим, а фальшивым именем.
Повсеместно было распространено безымянное обращение к малым детям словами, в которых отсутствовало даже значение пола: "детка", "деточка". В качестве обращения использовались также слова, подчеркивающие возраст ребенка: "малыш"; означающие семейный статус: "дочка", "сынок"; ласковые названия, нередко связанные с миром природы, животных или детским миром: "солнышко", "зайка", "котик", "ясочка", "ласточка", "ягодка", "цветик", "куколка", основанное на звукоподражании детской речи "ляля" и т.д.
С переходом ребенка из одной возрастной категории в другую изменялись и формы его имени. Так, если ребенка до трех-пяти лет называли неполными именами, чаще всего в уменьшительно-ласкательной форме: Ванюша, Маняша, Катюша, то в более старшем возрасте, включая подростковый период, использовались или неполные имена: Саша, Маша, - или уменьшительные формы неполного имени: Ванька, Дашка. Ближе к совершеннолетию подростка начинали называть именем, содержащим суффиксы, со значением "увеличения": Танюха, Машута, Ваньша. Лишь с наступлением совершеннолетия происходил переход к полному имени. Обращение к парню или девушке полным именем, а иногда и с отчеством, означало, что их воспринимают уже как взрослых людей.
Помимо официального имянаречения, происходившего во время обряда крещения, ребенку вскоре после рождения давали внутрисемейное имя-прозвание. У русских обычай двойных имен существовал до ХVII в.
Внутрисемейные прозвища по типу образования соотносятся с древнерусскими дохристианскими именами: в их основе лежит то или иное качество ребенка, особенность рождения или поведения и т. п.
Одним из принципов называния могло быть то обстоятельство, каким по порядку родился ребенок: Первак или Первой, Вторак или Второй. От этих имен ведут свое начало многие современные фамилии: Первак, Третьяк и Третьяков, Шестаков, Семаков и т.д.
Широко были распространены имена, данные по цвету волос и кожи: Чернавка, Беляк, Бурой. Нередко основой для имени служили такие внешние признаки ребенка, как рост, особенности телосложения: Вихорко, Голова, Губа, Долгой.
Многие имена присваивались в связи с характером и поведением младенца: Бессон, Гневаш, Добрыня, Забава, Неулыба, Смирной. В некоторых именах был отражен факт желательности или нежелательности ребенка, отношение к нему и другие обстоятельства: Богдан, Ждан, Любим, Нечай, Поздей. Ряд имен связывался со временем рождения ребенка: Вешняк, Зима, Суббота. Ряд имен содержал в себе негативные понятия, что, по народным представлениям, должно было способствовать отвращению от ребенка нечистой силы, болезни, смерти: Некрас, Нелюба, Немил, Неустрой, Старой.
До момента крещения детей могли называть также именами, которые соотносятся с обозначением иноэтничных соседей русских: Карел, Латыш, Татарин, Чудин.
Со временем внутрисемейные имена зачастую сменялись прозвищами, данными ребенку в его возрастной группе или в общине в целом по случаю, по характеру или другим параметрам.
После церковного крещения младенца в семье совершался обряд крестин на третий или восьмой день после рождения ребенка. Главными героями здесь были повивальная бабка и крестные родители. Особое значение придавалось выбору крестных родителей - своего рода культурных заместителей биологических родителей, от которого могла зависеть судьба ребенка. Обычно в крестные приглашали членов своей семьи, ближайших родственников, иногда соседей.
Центральное место на крестинах занимало застолье, участниками которого были повивальная бабка, родители новорожденного, крестные родители, иногда соседи и деревенские дети. Перед тем, как сесть за стол происходил обряд передачи ребенка от крестных родной матери: возвратившись после крещения домой, кума клала крестника на шубу перед иконами, потом его брала повитуха и передавала матери. При укладывании на шубу божатка произносила: "Господи, благослови! Сколько на шубе волосков столько бы моему крестнику прожить счастливых годков".
Обычно на стол подавались яичница, холодец, блины, пироги, водка. Главное угощение на крестинах - бабина каша, которая подавалась обычно в конце крестинного обеда в большом горшке, покрытом полотенцем. Способность каши при варке увеличиваться в объеме символизировала пожелание ребенку роста, здоровья, приумножения его благополучия.
Поведение взрослых за крестинным столом, согласно мифопоэтическим представлениям, могло повлиять на судьбу крестника. Так в разных губерниях России в продолжении застолья крестные должны были как можно больше разговаривать, чтобы младенец был красноречив. После обеда кумовья прямо из-за стола выбегали вон, чтобы дитя скорее начало бегать.
Общераспространенными на крестинах были магические приемы, призванные обеспечить нормальный рост новорожденного. Обычно они были связаны с движением вверх: подкидывали кверху ложки с кашей, ставили на верхнюю полку горшок с кашей, заставляли отца ребенка высоко подпрыгивать. Эти действия сопровождались пожеланием младенцу роста и крепкого здоровья.
материал подготовлен Мадлевская Елена Львовна Баранов Дмитрий Александрович
