Подросток похож на средневекового рыцаря, а средневековый рыцарь, как мы знаем из фольклора, постоянно странствует и оказывается на распутье, на перекрестке трех дорог: направо пойдешь – коня потеряешь; налево пойдешь – судьбу найдешь.
Подросток – это рыцарь в доспехах
Из истории мы знаем, что средневековье – мрачный период, когда человек отличался суровостью и агрессивностью, был замкнут и скуп на выражение чувств. Люди в то время слишком часто воевали, а главным персонажем был воин: рыцарь, витязь, богатырь. Чтобы уберечься от постоянных, неожиданных нападок противника, рыцарь вынужден был надевать на себя железные латы, которые закрывали его тело от глаз постороннего с головы до пят. Не правда ли, современный подросток очень похож на такого рыцаря? Он закован в доспехи, его лицо закрыто забралом, а родителям предоставлена единственная возможность проникнуть внутрь через тонкую щель.
Средневековый рыцарь, постоянно странствует и оказывается на распутье, на перекрестке трех дорог: направо пойдешь – коня потеряешь; налево пойдешь – судьбу найдешь. Простодушный рыцарь идет налево, потому что не знает, что там его ждет не судьба, а ловушка. Задача родителей на этом этапе – помочь своему “рыцарю”, снабдить его необходимой информацией, но при этом все время помнить о его суровости и замкнутости, помнить о надвинутом на лицо забрале. Можем ли мы откинуть это забрало и поцеловать строптивого рыцаря?
Неблагодарные дети объясняющих родителей
У Наталии Ивановны было двое сыновей, шустрые и подвижные мальчишки. Муж постоянно в командировках, много работал и зарабатывал неплохо, вполне мог обеспечить мальчишкам и хорошее образование, и купить все, чтобы было как у людей. Наталия бросила работу сразу после рождения первого ребенка и не жалела – и дом у нее ухоженный, чистый, опрятный; обед всегда из трех блюд, и дети под присмотром.
Все шло замечательно: старший, Толик, учился на отлично, все школьные олимпиады выигрывал. Лешик музыкой занимался, на кларнете играл и даже участвовал в концерте в зале им. Чайковского. Но в девятом классе Толика словно подменили: в школе одни тройки пошли, а потом и двойки стал приносить. К счастью, Лешик продолжал радовать: на музыку ходил послушно и оставался таким же ласковым. Перед сном мать всегда подходила, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и они обнимались-миловались по 10 минут. Старший в эти моменты отворачивался к стенке – по всему было видно, что лобзания матери и брата ему не доставляли удовольствия. Сам он на пожелания матери не отзывался и обрубал всякие попытки прикоснуться к нему.
Наталия Ивановна беспокоилась, что и Лешик станет такой же колючий и нелюдимый, как старший брат. Но время шло. Толик заканчивал школу – без блеска, но и без особых проблем. Лешик зато был отрадой во всем. Несмотря на девятый класс, он по-прежнему был ласковый и нежный, даже друзей не завел, а все время проводил дома, сидя с мамой за ручку. Они и по концертам вместе ходили, и по театрам. Лешик сопровождал маму везде, тем паче что муж продолжал разъезжать по командировкам.
Толик очень быстро женился, ушел из родительского дома. Снимал жилье, ни копейки у родителей не просил. Мать даже обижалась: “Мы тебе, Толик, будто чужие. Что же ты мать с отцом совсем не жалуешь? Я столько в тебя вкладывала! Столько тебе давала! Сама карьеру не сделала. Я ведь отличным финансистом была, надежды подавала. Моя однокурсница президентом банка стала, ее по телевизору все время показывают, а я лучше нее училась. И что я? И никакой благодарности! Одна отрада – Лешик. Вот кто мне будет утешением в старости”. И мать со вздохом отходила к младшему сыну и гладила его по волосам.
Все беды обрушились сразу, ворота пришлось открывать очень широко. Выяснилось, что муж ни по каким командировкам не ездил, а завел себе вторую семью. В один прекрасный день вторая семья победила, и муж оставил Наталию Ивановну. В то же самое время Лешик женился. Нашел женщину на десять лет старше, разведенную, с ребенком. Лешик новую жену даже матери не показал, а молча сбежал из дома и прихватил все что мог: ложки серебряные, колечки золотые, деньги в шкатулочке, шубу норковую из шкафа. Записку оставил: “Забираю законное наследство”. И исчез. А старший сын, напротив, развелся с женой. Со скандалом развелся, с громом и треском. Потерял работу, запил и вернулся домой к матери.
В слезах Наталия Ивановна обратилась к психологу и с ужасом обнаружила, что со своими мальчишками вела себя в корне неверно. Ей было удивительно узнать, что в подростковом возрасте суровость мальчишек и девчонок – естественна. Они начинают беречь личное пространство вокруг себя и не подпускают к себе близко даже своих родителей. Особенно, если родители неосторожным словом, опрометчивым упреком подорвали доверие ребенка. А это самое доверие подрывается выкриками, которые каждая мама частенько произносит: “Я тебе сколько раз говорила... Я же объясняла – этого делать нельзя!”.
Общаясь с детьми, особенно с подростками, им категорически нельзя ничего объяснять. Объясняют в школе. И каждый раз, когда мама говорит: “Я тебе объясняю”, у подростка возникает внутренний протест – опять эта нудная школа! Подростку можно только рассказывать – тогда у него возникает доверие к взрослому, как в детстве, когда старшие рассказывали ему сказку. Рассказывая что угодно подрастающим детям, нам необходимо терпение. А его-то как раз и не хватает.
Беседуя с психологом, Наталия Ивановна в сокрушении вспоминала, как часто она отмахивалась от непростых просьб сыновей и начинала драить пол, начищать до блеска хрустальные фужеры. Вместо того, чтобы поговорить. И кому теперь нужны ее надраенные фужеры? А с младшим сыном она впала в другую крайность – запеленала его, заласкала. Мальчик, который чрезмерно обнимается с мамой в четырнадцать лет, скорее всего будет испытывать трудности в общении со сверстницами. Таким мальчикам очень сложно найти подругу жизни: он все время будет сравнивать возможную кандидатуру с матерью и отдавать предпочтение последней. Наталия Ивановна вспоминала, как она гордилась Лешиными словами: “Я на тебе женюсь, мама”. Слова-то оказались вредными, страшными. Встретилась, наконец-то, Лешеньке женщина, в точности похожая на Наталию Ивановну. Она и смогла украсть сына у матери, а заодно и все ее пожитки.
Так что же делать – целовать подростка или не целовать? Можно и нужно, но в меру. Утром, отправляя его в школу, чмокнуть в щечку и вечером, говоря спокойной ночи, – в лобик. Не больше. Если сын или дочь вам, конечно, это позволяют. Если не позволяют – вам не прорваться силой через их железное забрало. Если в семье теплые, нормальные отношения, то дети не избегают тактильных контактов – напротив, в умеренных дозах они очень даже в них нуждаются.
Очень важно, чтобы подростки наблюдали, как прикосновениями обмениваются родители. Сыновья Наталии Ивановны никогда не видели, чтобы их родители целовались. Поэтому они не знали, как целуются с девушками, как за ними ухаживают. И девушки не знают, как за ними должны ухаживать, как получить знаки внимания, как их добиваться. Такие подростки, девушки и юноши, знакомясь друг с другом, частенько сразу вступают в половую связь, пропуская упоительный период робких поцелуев. А сразу вступая в половую связь, девушки тут же беременеют, а порядочные юноши сразу на них женятся, как и произошло с Толиком. Он женился на первой женщине, тянул лямку брака, не испытывая никаких теплых чувств. Но это не могло продолжаться бесконечно.
Отсюда наш совет стеснительным родителям – не избегайте трогательных поцелуев в присутствии детей. Говорите друг другу приятные слова и целуйте друг друга в щечку.
И тогда ваши дети будут делать то же самое. К сожалению, в нашей культуре процветает не поцелуй, а другой вид тактильного контакта – шлепок. Он считается нормой, а хорошо ли это? О шлепках мы в нашей рубрике поговорим в следующий раз.
Ирина КОРЧАГИНА Консультант Ирина Толоконникова Центр социально-психологической помощи “Вера” Источник:Бибиколь
Подросток похож на средневекового рыцаря, а средневековый рыцарь, как мы знаем из фольклора, постоянно странствует и оказывается на распутье, на перекрестке трех дорог: направо пойдешь – коня потеряешь; налево пойдешь – судьбу найдешь. 